11.11.2020
Кому не знакомы утренние часы, когда на часах шесть утра и обязанности требуют к ним внимания, а твое тело полностью протестует против установленного порядка вещей и требует только одного – не трогайте хотя-бы до 11 часов утра!
Вот и я не избежал участия в этих утренних протестах, и с привкусом проигрышного состояния, внешне бодрый, а внутренне совершенно сонный, шел к своей машине.
Я уже почти коснулся ручки двери автомобиля, когда телефон отозвался сначала разрядом бодрой вибрации по ноге, а затем последовал и звуковой сигнал, который мало кого может не удивить в 7 утра.
Раздираемый любопытством и возможностью сорваться на непрошенном звонаре, я достал телефон и понял что срываться не придется – звонила помощница.
- Я прошу прощения, - начала она скороговоркой, - что так рано, знаю, до 8 никаких звонков, но меня саму разбудили двадцать минут назад. Звонила знакомая моей мамы, очень просит встречу с Вами. СРОЧНО! У нее вопрос связанный с детьми, их кто-то, куда-то забирает. Я особо ничего не поняла, но она плачет в трубку. Назначу ее на 09:00? У Вас будет окно с 9:00 до 10:00, платную консультацию я обозначила».
Отказывать не было никакой возможности, да и желания тоже. Все что связано с детьми и защитой их интересов, для меня всегда было приоритетом. Согласившись на предложенные условия и упаковываясь в машину, я мысленно спрогнозировал возможные варианты проблем, с которыми могла столкнулась моя потенциальная клиентка, и всю дорогу до офиса я прорабатывал различные схемы их решения.
Поэтому, когда в 09:01 отворилась дверь и вошла заплаканная женщина, мне казалось, что ей можно ничего и не рассказывать, поскольку я и так могу определить, в чем беда и как ее можно решить.
Но с первых же секунд я возблагодарил Бога за предоставленный урок, поскольку мое «всезнайство» оказалось бесполезным, а разговор обещался быть интересным.
Передо мной сидела женщина лет 35, хорошо одетая, миловидная и с прекрасным течением голоса, который хотелось слушать и слушать. На ум читателям может прийти сравнение с Сиренами Гомера. Пусть. Такое сравнение не возбраняется. Но при всем магическом очаровании голосом клиентки, уловить суть ее слов мне, на первых минутах, не удавалось. Видимо, Сирена из города Видное (там проживала моя собеседница) знала о том, что ее голос нравится, и, стараясь доставить больше наслаждения окружающим, тараторила с такой быстротой, что смысл ее слов разгонялся ветром скорости ее речи.
Осознав, что пассивным слушателем быть преступно, я жестко перебил девушку и добился пяти секундной оглушительной тишины в комнате. Данный эффект помог перезагрузить монолог и начал уже я.
- По порядку, - спокойно и медленно, как бы показывая, в каком русле и стиле должна идти беседа, начал я, - вы развелись с мужем, с ним остались Ваши дети, я правильно понял?
- Дети остались в тот момент, когда я подавала на развод. А что вы хотели, его Марина все испортила, он с ней спит, она секретарша, а до этого работала в магазине продавщицей. Как ее взяли, я не понимаю, при том, что в компании требуется опыт, возможно для нее сделали исключение. У меня была знакомая, Лариса, она также претендовала на должность…
- Стоп! Стоп! – успел выпалить я.
Читатель, уверен, смог прочувствовать эту разрушительную атмосферу спутанных мыслей и искалеченных слов.
Я понял, что повествование не является коньком моей клиентки и решил перевести ее в разряд допроса:
- У вас есть муж?
- Да, был, ну в смысле он отец детей….
- Вы в разводе?
- Я с ним не живу. А вы попробуйте пожить с человеком, который мало того, что….
- Стоп! Вы подавали заявление на развод?
- Разводят меня, он меня хочет развести и детей забрал, как тогда в Ялте….
- Послушайте, я не смогу помочь, если Вы не будете четко отвечать на мои вопросы – сурово ответил я, понимая что трачу свое время, а помочь мне не позволяют.
- Хорошо, - покорно ответила она, - спрашивайте.
Луч смирения и покорности блеснул. А как известно, где смирение, там и продуктивность.
- Вы подавали заявление о разводе?
- Да, но в ЗАГС он не явился. Нас не развели.(1)
- Сколько у Вас детей?
- Двое. Степан и Сергей.
- Сколько лет?
- Степану шесть, Сергею четыре года.
- Вы живете вместе с мужем?
- Нет, я живу в своей квартире. Как с ним можно жить? Он начинает мне рассказывать, как его коллега Колька приволок какую то барышню, а жена Кольки, Ольга, я ее знаю с 2008 года……
Я понял, что все связанное с ее мужем и совместной жизнью с ним активирует в моей клиентке генератор смешанных чувств и слов, а податливый голос распространяет их в атмосфере.
- Вернемся к сути дела. Вместе Вы не живете. Дети живут с Вами, я правильно понимаю? (2)
- Да, конечно. А где они должны по вашему жить? С ним? Это и должно случиться, но только при условии...
- И так, - повысил я голос, чтобы обратить собеседницу на путь беседы, а не монолога, - Вы хотите развестись и оставить детей с Вами?
- Вы не слушаете меня, Руслан Дэвиаминович, я хочу чтобы он забрал детей и заплатил мне деньги.
Повисла пауза, которая являлась естественным законом природы переговоров, в которых здравый смысл раздавили многотонной плитой «хочу».
- Но моя помощница сказала, что у Вас забирают детей?
-Да, забирает, а платить деньги за них не хочет! Именно поэтому мне и нужна Ваша помощь! Помогите мне, ну….. как бы продать детей мужу, что ли?
То, что испытывает сейчас читатель, испытал я в стократном размере. Огромные синие глаза напротив смотрели ясно и без какой-либо злобы. Просьба была выражена непринуждённо, будто меня попросили продать кота или полудохлых рыбок.
- Ваше замешательство мне понятно, но поймите меня, мне дети — это обуза. Он их хотел. Я родила. Потратила столько сил и времени. А теперь, говорит отдавай детей, а жить с тобой не буду. Помогите провести переговоры. Вы на него посмотрите и сами все поймете! Мне нужна сумма в размере 20 миллионов рублей. Имущество поделить мы не сможем, он его вывел. Но вот за детей он точно заплатит.
Ее простота и какая-то наивность подкупали меня. Мне было интересно до конца поучаствовать в подобного рода деле, поскольку с таким я не встречался еще никогда. Мы подписали договор на проведение переговоров, после которых должны были согласовать дальнейшую позицию.
Я попрощался и остался один в кабинете. Оставалось еще около 30 минут до следующей встречи и у меня было время обдумать все, что я услышал.
Профессия отложила уже свой отпечаток на моем мышлении и я начал «раздваиваться» в суждениях, обосновываю ту и другую сторону. Начал с защиты:
«Посторонние люди зачастую не понимают, что такое быть матерью, тем более двоих детей. Чего стоит женщине их выносить, родить, вырастить. Бессонные ночи, болезни, зубы, полное отсутствие времени на себя – все свободное время идет на детей. В данном случае, муж был инициатором появления детей в семье, но весь груз последствий все же лежал на матери. И вот теперь, женщина, которая, вероятно, рожала детей только из огромной любви к мужу, не смогла разделить эту любовь с детьми, которые теперь напоминают о жестоком предательстве супруга.»
Но и обвинение не заставило себя ждать:
«Учитывай тот факт, уважаемый защитник легкомысленных мамаш, что есть понятие ответственности, попирав которые эта женщина хочет еще и обогатиться на своём падении, и ты собираешься быть пособником подобного рода преступления. Помогая, ты сам разделяешь ее мысли и пропитываешься ими. Нет таких обстоятельств, при которых мать может отказываться от своих детей. Даже в мире животных это нонсенс. А тут человек жиру бесится, и просит его поддержать».
Это только малая часть тех мыслей, которая была у меня в голове. Но любопытство сильный мотиватор, и договорившись со своей совестью мы провели телефонные переговоры с представителем мужа и договорились о встрече через неделю в офисе его компании.
Неделя пролетела в заботах и делах. Еще раз встретиться с моей «удивительной» доверительницей не представилось возможным из-за ее «серьезной» занятости. Мы общались только по телефону. К встречи, мы с моей командой , собрали все необходимые данные и документы, которые так или иначе могли бы повлиять на ход переговоров. Меня огорчал только тот факт, что я не успел достаточно подготовить свою доверительницу к переговорам. По телефону я, конечно, дал несколько советов и даже настоятельных рекомендаций, но учитывая всю ситуацию и характер моей клиентки - телефонных разговоров могло быть недостаточно.
В 13:30 мы сидели в переговорной крупной строительной компании. Присутствовал я, моя доверительница и представитель мужа. Самого супруга пока не было.
Мы перекинулись парой любезностей с коллегой и уже начали обсуждать сложности правового регулирования подобных семейных споров, как в переговорную вошел высокий, крепкий мужчина, в хорошо пошитом сером костюме, на вид не более 40 лет. Поприветствовав друг друга, я мельком взглянул на доверительницу. При виде вошедшего, лицо ее вспыхнуло, ротовая полость готова была поставлять тонны несвязанных между собой слов, но я не дал ей возможности начать обстрел присутствующих.
- Господа, - начал я, - благодарим за то, что согласились встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию.
Оппоненты кивнули в знак взаимного уважения на сказанное.
- Наша задача очень проста, - продолжил я, - мы хотим понять, как возможно разрешить проблему, не прибегая к суду?
- Что касается меня, то я считаю…. – попыталась начать арт обстрел моя доверительница.
Уровень моей концентрации был настолько силен, что мне достаточно было приподнять немного руку и посмотреть на неё, чтобы она смолкла.
Видимо, этот фокус произвел впечатление на присутствующих. Муж приподнял удивленно брови, а его представитель поправил очки и вцепился в меня взглядом.
Спустя несколько секунд, начал муж.
- Руслан Дэвиаимнович, проблемы особой нет. Я хочу забрать детей, поскольку им со мной будет лучше. Мои финансовые возможности позволяют обеспечить максимально комфортный уровень жизни для детей. Мой график работы позволяет мне уделять достаточное количество времени для их воспитания. И к тому же, как вы уже поняли, разводимся мы по той причине, что Ваша клиентка абсолютно наплевательски относится к детям.
- Ты хотел этих детей, ты ими и занимайся, а мне пожалуйста …..
Я снова посмотрел на доверительницу, и она вновь притихла.
- Мы не собираемся торговать детьми, - пояснил я, - это абсолютно не входит ни в какие рамки - ни законные ни этические.
Собеседники вновь согласились кивком головы.
- Я уверен, что детям с Вами будет лучше, об этом говорит и моя доверительница. Но по ее понятиям, вы должны выплатить ей компенсацию за передачу детей. Я с этим не согласен. (3)
Повисла пауза. Я чувствовал, как на меня сбоку смотрят два огромных синих шара, сверлящих и леденящих мою правую часть лица.
Сидящие напротив меня оппоненты были на пике сосредоточенности. Они понимали, что я бы не пришел на встречу, только чтобы потопить своего клиента.
- Как я сказал, детьми торговать мы не будем, и не будем препятствовать, чтобы они проживали с Вами. Но проводя процедуру развода, мы не можем не затронуть вопроса о разделе имущества. (4)
Супруг облегченно выдохнул.
- Боюсь, делить нечего, все было уже поделено задолго до этой встречи. У меня ничего нет.
- Я согласился бы с этим выводом, не будь у меня документов, подтверждающих намеренность ухудшения своего финансового положения и наличие притворных сделок (5), по которым вы отчуждали нажитое в браке имущество. Общая стоимость, по нашим подсчетом, порядка 100 миллионов рублей.
Тут я замолчал. Звенящая тишина. Мертвые неподвижные глаза оппонентов. Взгляд во взгляд до появления черных кругов в глазах.
- Имущество было распределено по законным сделкам, деньги были отданы по распискам и кредитным документам. Все стандартно и обыденно - имущество сброшено, деньги выведены.– отозвался юрист.
- Нам это прекрасно известно. Это нотариально заверенные копии. - я достал из портфеля пачку документов. - Их тут порядка 50 листов. Времени их рассматривать нет. Вы можете либо мне поверить, либо проверить в суде. Но как я и сказал, мы не торгуем детьми. Мы против лжи и всякого обмана.
Я перевернул документы лицевой стороной, чтобы была видна синяя печать нотариуса.
- Сумма? – сухо спросил муж.
- 40 миллионов. – Твердо ответил я.
Доверительница, молчавшая все это время, вобрала в себя воздух так громко, будто скатывалась на американских горках. Он дернулась на стуле.
Вот почему нельзя брать непрофессионалов на переговоры. Она все испортила. Муж понял, что мы завышаем сумму.
- Это немыслимо. Почти такую же сумму я заплачу лет через пять , и то в том случае, если Вам удастся доказать в суде все то, о чем вы говорите.(6) А это почти нереально. Да, сделки подобного рода имели место быть, но они оформлены по всем требованиям закона.
- Мы говорим сейчас не только о деньгах, но и о спокойствии для Вас, нас, и детей. Все судебные споры будут сопряжены не только с требованием о разделе имущества, но также и с требованием оставить детей с нами и взыскать алименты соразмерно потребностям детей и Ваших значительных финансовых возможностей и по судебной практике в России, детей в 90% случаев оставляют с матерью. Никакого шантажа в моих словах нет, я повторял и повторяю, что детьми мы не торгуем. Но позиция озвучена предельно четко и понятно и она полностью согласуется с действующим законодательством.
- В том даже случае, если мать наркоманка? – спросил юрист, и со значительным видом пододвинул к себе документы, лежащие перед ним. (7)
Судя по вопросу я сразу понял, что лежащие перед ними документы содержат либо подлинные, либо сфальсифицированные данные о том, что моя доверительница проходила курс реабилитации в наркологическом центре. Главное было не подать вида, что мы растеряны или напуганы этой информацией. Сразу было видно, что оппоненты готовились ко встречи.
- Это не будет иметь никакого значения в нашем конкретном случае. Поскольку у нас есть подлинные документы, полностью опровергающие Ваши слова и мы охотно предоставим их в суде и потребуем привлечь Вас к уголовной ответственности за фальсификацию, в случае если Вы захотите представить свои бумаги.
К слову сказать, у меня действительно были при себе подлинные заключения наркологов и психиатров. В такого рода переговорах нужно быть готовым ко всему.
- Судя по Вашей репутации, Вы идёте до конца и не останавливаетесь не перед чем, - многозначительно и лестно заявил юрист, немного отодвигая от себя документы, - но мы проведём ещё одну экспертизу в рамках суда, уж там мы получим тот результат, который нужен нам.
Отмечу, что за весь процесс переговоров моя доверительница больше не произнесла ни звука. Видимо она погрузилась в состояние информационного шока, когда перестаёшь что-либо понимать и отдаёшься полностью на волю своего представителя. Лучшая позиция доверителей.
На реплику оппонентов я ответил вялотянущимся взглядом, дающим понять что я готов слушать дальше.
- Ваши условия? - спросил я.
- Дети с нами, а вы получаете либо единовременную компенсацию в размере 1 миллиона рублей, либо ежемесячную в размере 20 000 рублей на протяжении пяти лет.
Тут психосоматический шок моей доверительницы был позабыт и она компенсировала своё отсутствие отборной бранью, с использованием слов, удивительно не шедших ее натуре и внешнему виду, а голос придавал им ещё больший оттенок несуразности.
Не скрою, что подобного рода предложение было оскорбительным - с 40 миллионов опуститься до 1 миллиона, это значило только одно - в серьез наши требования не воспринимают.
Я отодвинул стул и встал.
- Думаю, разумнее всего встретиться в суде и приступить к выплате требуемой нами денежной суммы уже через 1 год.
- Не думаем, господин юрист, - ухмыляясь сказал супруг моей доверительницы, - подобного рода споры тянутся гораздо дольше.
- Это в том случае, если ответчик не признаёт своё вину. - сухо ответил я.
- А кто то ее признавал? - с театральным удивлением произнёс он. Я вытащил телефон и через несколько секунд звучал повтор разговора, на котором оппонент бравировал своими знаниями в области мошеннических способов заключения контрактов и вывода имущества.
У меня есть привычка, записывать разговоры. В пылу беседы не всегда можно обратить внимания на те, или иные тонкости речи собеседника. И как правило, переговоры длятся ни один день, и это дает возможность переслушать разговор ещё раз, не торопясь, спокойно, и отметить все необходимые детали и нюансы.
– Это запись не может является доказательством, – сказал юрист после небольшой паузы, – в суде вы не сможете её приложить.(8)
– Ну, вы можете рискнуть, и посмотреть так это или нет. Тем более, вам есть чем рисковать.
Я коснулся локтя своей доверительницы, тем самым давая понять что нужно уходить. Краем глаза я видел, как её бывший супруг беседует с юристом. Беседа была быстрой, потому что им нужно было решить до нашего ухода как быть дальше. Я всё это прекрасно видел, и поэтому не сильно ускорял шаг.
- Пять миллионов, - без воодушевления прозвучало сзади.
- Меньше тридцати и говорить смешно - ответил я, открывая дверь и пропуская даму вперёд.
- Двадцать, - припечатал фразой супруг.
- Двадцать пять и мы договоримся - очень сдержанно и серьезно сказала моя доверительница, возвращаясь в комнату и направляясь к своему креслу.
Оппоненты посмотрели на меня, чтобы убедиться что я разделяю мнение клиентки.
Я вздохнул, опустил голову и подошёл к своему креслу.
- На этой сумме мы сможем остановиться, но все документы будем готовить мы. - подытожил супруг.
- Разумеется (тем более что за подготовку документов клиентка не платила моей фирме). Мы изучим представленные вами бумаги и при необходимости согласуем правки.
- Разумно,- кивнул юрист.
Я переглянулся с доверительницей, мы оба поняли что пора уходить и одновременно поднялись. Попрощавшись с оппонентами, мы вышли из переговорной и направились к выходу.
В лифте мы молчали. Выйдя на улицу , доверительница спокойно и как- то опустошенно поблагодарила меня за участие в переговорах и за проделанную работу, обещала приехать в офис, чтобы подписать необходимые бумаги.
Садясь в машину, я все никак не мог понять, почему радость и веселье не наполняли ее - ведь она добилась всего, чего хотела.
Но спустя несколько минут, стоя в пробке на "трёшке" я понял, что ее жизнь потеряла остроту и часть смысла. Она отказалась от детей, получит безжизненные деньги и останется с чувством опустошения, которое ни какие деньги мира заполнить не смогут.
Через пару недель мы встретились с оппонентами, подписали все необходимые документы (с утверждённым нами правками) (9) и больше я никогда не видел своей доверительницы. Помощница говорила, что она переехала в Англию и о дальнейшей ее судьбе мне ничего не известно.
После оформления развода и всех сопутствующих документов, ее супруг обращался ко мне с просьбой оказать ему помощь в разрешении различных корпоративных споров. Но ни разу мы не обсуждали с ним его бывшую супругу. Вероятно, оно и к лучшему.
Примечания
